Дышать свободою, пить виски с содою…

"Moscow on the Hudson (Москва на Гудзоне)" реж. Пол Мазурски

Пожрать и посрать – вот главное человеческое счастье.

* * *
– Are you FBI?
– No.
– KGB?!
– No, G.A.Y.

В детстве я любил читать о Фильмах, Которые У Нас Никогда Не Покажут. К ним относились, например, "Заводной Апельсин", "AMERIKA", "Горки Парк", "Большая Жратва" и, конечно же, "Москва на Гудзоне". О "Москве…" я читал заметку в "Литературной Газете" в 1984 году. Одну фразу оттуда я запомнил дословно: "С экрана, как из лопнувшей канализационной трубы, хлестала густая русская матерщина".

После Перестройки, Когда Стало Можно, "Москва…", вероятно, появилась на кассетах, но мне она как-то не попалась, и в первый раз я посмотрел этот фильм в самый, что ни на есть, актуальный момент – в первый год своей иммиграции. Скажу сразу: фраза про лопнувшую трубу – это, в некотором роде, поэтическое преувеличение, однако, не лишенное оснований.

Сюжет фильма – история саксофониста из оркестра Московского цирка Владимира Иванова (Робин Уильямс), который дезертировал на гастролях в Нью-Йорке и попросил политического убежища. Картина делится на две части: "советскую" и "американскую". Советская показана по всем канонам "холодной войны": вечная зима и холод; километровые очереди за продуктами, туалетной бумагой и импортными туфлями (граждане, которым не досталось нужного размера, берут, какой есть); холодильник, в котором из продуктов только водка; спекуляция бензином; вездесущее и всюду гадящее КГБ; рефьюзники с плакатами "Мы хотим в Израиль" и тонкими, одухотворенными лицами, на которых застыла вековая скорбь еврейского народа, заброшенного злою судьбой из знойной Палестины в вечную мерзлоту, и грубые КГБшники в чорных польтах, которые запихивают несчастных в свои чорные Волги и везут на Колыму… В общем, где-то как-то похоже, хотя краски сильно сгущены. Все-таки, в Москве в 1984 г. снабжение было получше, и километровые очереди – это примета позднеперестроечных времен. С КГБшниками я вообще никогда не сталкивался (по крайней мере, с людьми, про которых я заведомо знал бы, что они из КГБ), и на "антисоветские выкрики из окон" всем было абсолютно начхать. А вот жилищные условия советских людей показаны весьма реалистично: Владимир живет с родителями, сестрой и дедушкой в двухкомнатной квартирке, хотя и не советской планировки, но по площади как стандартная "распашонка". Чтобы встречаться с подругой Светланой, ему приходится просить ключ у своего друга – клоуна Анатолия, который является гордым обладателем однокомнатной квартиры, где холодильник забит до отказа водкой. Как известно, в СССР секса не было, однако авторы клеветнически показывают, как Владимир занимается оным со Светланой, которая в самый интимный момент просит с жутчайшим и едва разборчивым польским(?) акцентом, чтобы он привез ей с Америки джинсы "Джордаш" или "хоть какой-нибудь". Кстати, в "советских" эпизодах все говорят по-русски, кто-то с акцентом разной степени корявости, кто-то без.

Цирк собирается на гастроли в Америку, и Анатолий посвящает Владимира в свой план попросить политического убежища, Владимир отговаривает его, как может. Когда цирк прибывает в Нью-Йорк, где, конечно же, оказывается лето, друзья наслаждаются прелестями капитализма: ароматизированной туалетной бумагой, самодрыгающейся кроватью в отеле и порнухой по телевизору. Не смотря на бздительный надзор двух КГБшников, приставленных к циркачам, моральные устои Владимира оказываются жестоко подорваны. И вот наступает решающий момент, последняя остановка по пути в аэропорт – универмаг "Блумингдейл", где труппе предоставят возможность отовариться. Именно там Анатолий задумал осуществить свой план, но в последний момент у него не хватило духу – вместо него, повинуясь сиюминутному душевному порыву, это сделал Владимир. Кстати, слово "defect" в значении "дезертировать" я узнал только из этого фильма – в советских школах и ВУЗах его благоразумно не преподавали.

Сцена в Блумингдейле – это, безусловно, пик картины, самый смешной момент, я пересматривал ее несчетное количество раз. Погоня КГБшников (одного из которых играет Савелий Крамаров) за Владимиром по универмагу, озвучена "Маршем советских спортсменов", который придает ей совершенно непередаваемый (и недоступный американскому зрителю) издевательский оттенок. Владимир ползет по полу, сжимая в руке только что купленные джинсы, прячется под юбкой очаровательной Лючии – продавщицы из парфюмерного отдела, и, наконец, оказывается в надежных руках негра-охранника Лайонела, который ограждает его от посягательств до прибытия полиции и иммиграции. Диалог между охранником и Крамаровым на ломанном английском гомерически смешон!

"Сбылась мечта идиота", и Vladimir остался в Америке. Поскольку ему некуда податься, его согласился приютить охранник. Они едут в Гарлем, где Vladimir оказывается в точно такой же квартирке и точно такой же семье, только негритянской. Гуманистический message очевиден: the Russkies – такие же люди, как мы, только белые.

…В своей "американской" части картина идет под уклон – она не так интересна и сдобрена изрядной дозой проамериканской пропаганды. Нам зачитывают выдержки из "Декларации независимости", показывают во всех подробностях церемонию присяги, и устами различных персонажей рассказывают о преимуществах американского образа жизни. Однако же, надо отдать должное создателям картины: кое-в чем они поступили честно, и показали, что в Америке медом не намазано, а путь иммигранта не усыпан розами (до бума доткомов оставалось еще добрых лет 15, а программист был профессией экзотической). Vladimir пробавляется всякими непрестижными работенками – моет посуду на пару с интеллигентом-астрофизиком и т. п., потом судьба, наконец, улыбается ему, и он становитновится водителем лимузина. О профессии музыканта приходится надолго забыть (если не считать таковою игру по вечерам в г'усском ресторане, где, кстати, на заднем плане мелькает отец россиянского шансона М. Шуфутинский). Однако, шоферство позволяет ему снять квартирку – крохотную и плохонькую, но отдельную, и не приходится больше, как в совке, делить холостяцкое ложе с дедушкой. У Vladimirа начинается роман с продавщицей Лючией, однако ее католические итальянские родители против…


В целом, картина лишена какого-либо целенаправленного сюжета и представляет из себя серию зарисовок из "советской" и американской жизни начала 80-х. В ней много характерных примет времени, особенно для людей старшего поколения – современной мОлодежи это мало что скажет. Однако, самое лучшее в "Москве на Гудзоне" – это прекрасный актерский ансамбль. Я не знаком с Робином Уильямсом в амплуа комика, но во всех его киноролях он мне нравится. Его Vladimir Ivanoff вышел вполне достоверным и симпатичным. По-русски он говорит с совершенно чудовищным акцентом, но при этом неплохо передает русский акцент и произношение человека, у которого рот устал от непривычной артикуляции, а также замечательно изображает застенчивость и неловскость новоиспеченного иммигранта. Крамарова я уже упомянул (когда в джинсовом отделе Блумингдейла он произносит со своей неподражаемой интонацией: «май гад, во декаденс!» я ржунимагу:))), еще отмечу замечательных Илью Баскина в роли Анатолия, Александра Беньяминова в шедевральной роли дедушки – клоуна и антисоветчика, и знойную кубинку Марию Кончиту Алонсо – этакую Сальму Хайек 80-х годов.

Очень милый фильм, рекомендую к просмотру, особенно тем, кто успел застать совок времен застоя.

* * *
Хотите знать, что сталось с Vladimirом в конце концов? Скажу вам по секрету: ничего хорошего. С Лючией у него не сложилось, он так и остался холостяком, забросил музыку, выучился говорить без акцента и сменил имя на американское, увлекся фотографией, окончил курсы фотолаборантов и много лет проработал в универмаге SAV-MART. О том, что было дальше, смотрите в фильме "One Hour Photo".