Sunday, December 13, 2009
Ярбух фюр Психоаналитик унд Каннабисраухер
"Shrink (Психоаналитик)" реж. Джонас Пейт
Мне очень понравился плакат к этому фильму – Кевин Спейси, спящий на берегу бассейна в калифорнийских сумерках. От него веет таким покоем и негой... Как хорошо было бы вместо просмотра проспать эти самые два часа на берегу бассейна!
Помните, кргда-то в фильме "American Beauty" полковник Фиц сделал доброе дело, пристрелив этого напыщенного мудака Лестера Бернама? Если бы Лестер, вместо того, чтобы умереть вовремя и навсегда остаться в зрительских сердцах, продолжал жить и все эти 10 лет курил марихуану, то превратился бы в подобие этого доктора Картера. Как без обиняков говорит главному герою отец: "сынок, у тебя морда лица как мошонка водителя-дальнобойщика". Не то, чтобы я на своем веку повидал много водительских мошонок, но сравнение самую точку! Д-р Картер – самый ужасный Кевин Спейси из всех Кевинов Спейси, виденных мною до сих пор. Надеюсь, его несколько состарили для этого фильма и он не выглядит так на самом деле.
Доктор курит траву постоянно: днем пыхает на задворках своего офиса в перерывах между пациентами, а в свободное время и вовсе не выпускает косяк изо рта, даже под душем. Он давно дисквалифицировался (даже собственную жену не уберег от самоубийства!) и превратился в халтурщика, который не очень старательно делает вид, что занимается психотерапией, но это не мешает ему оставаться модным и высокооплачиваемым голливудским шринком, а его аудиокниги "Что такое счастье?", "Как перестать и нАчать" и др. не вылезают из хит-парадов*. Доктор нуждается в исцелении едва ли не больше своих пациентов, но его терапевт – это дилер, который снабжает его экзотическими травами и выслушивает мутные излияния.
Пациенты д-ра Картера, в основном, всяческие селебрити: стареющая актриса, которая безнадежно цепляется за никчемного молодого бойфренда, мерзкий психопат-продюсер, который жутко боится микробов и заразы и тиранит свою беременную секретаршу; модный режиссер, который трахал все, что движется, а потом сдуру женился – прекрасный Робин Уильямс, единственное светлое пятно на этом унылом фоне! Жаль, его мало.
Действие вяло проистекает в атмосфере голливудской пресыщенности и апатии. Как сказал поэт, "а кругом миллионеры, денег куры не клюют, между ними как шакалы люди бедные снуют": бездарная актрисулька, мечтающая заполучить роль через койку; черная девочка, которая бросила ходить в школу и стала ходить в кинотеатр повторного фильма (доктор ее лечит в порядке безвозмездной помощи меньшим бразам и систам); начинающий сценарист, который мучительно тужится, пытаясь родить что-нибудь оригинальное, и попеременно путается то с девочкой, то с беременной секретаршей** продюсера…
Ко всему этому послюнявили и прилепили хэппи-энд: доктор высыпал траву в унитаз, режиссер дал зарок ниибаццо с потусторонними девками, сценарист, погрешив против медицинской этики, написал гениальный сценарий про черную девочку, секретарша положила сценарий на стол продюсеру, который тут же перестал быть мерзким и доверил секретарше первую самостоятельную постановку. В конце все главные герои собираются вместе, чтобы снимать об этом фильму на пленке производственного объединения "Кодак". Вот так и появилось на свет это УГ под названием "Shrink".
Эх, если бы Кевину с Робином да хороший сценарий, но об этом же ж можно только мечтать…
_________________________
*Думаю, что его эскапада на телевидении: "психотерапия – это мутота и хуердень" и "не читайте моих книг" только добавила ему популярности.
**Как выяснилось, она самоотверженно вынашивает суррогатного ребенка для бездетной сестры.
Labels:
cinema,
drama,
Jonas Pate,
Kevin Spacey,
psycho,
Robin Williams,
Shrink,
trash
Непропеченный шедевр
"The Hours (Часы)" реж. Стивен Долдри
Фильм "Чтец" стал для меня одним из открытий 2009 года. Прежде всего я имею в виду его первую половину – прекрасно снятую историю любви 15-летнего мальчика Дэвида Кросса и взрослой женщины Кейт Уинслет. Дальнейшие кровь и слюни… пардон, шульд унд зюне понравились гораздо меньше, однако запомнилось имя прежде неизвестного мне режиссера Стивена Долдри, и стало интересно, что он снимал еще. По общему мнению, "Чтец" – это все-таки не совсем то, а вот более ранние "Часы" – это и есть его настоящий шедевр!
Посмотрел. И впрямь, фильм имеет все задатки шедевра: интересную литературную основу, талантливых актеров (главным образом, актрис), красивую картинку и классную музыку. Отчего же мне было так мутно и тоскливо его смотреть, что я едва домучил до конца в несколько приемов? В целом, картина напоминает торт, который печет одна из героинь – все ингредиенты доброкачественные: мука, яйца, масло и шоколад, а на выходе – несъедобный продукт, идущий прямиком в мусорное ведро.
"Часы" – это история трех женщин с лесбийскими наклонностями, проживающих в трех временнЫх пластах:
1) писательницы Вирджинии Вульф (Николь Кидман) в Англии 20х годов, которая мучительно пишет роман, сражаясь с депрессией и своей подавленной сексуальностью;
2) калифорнийской домохозяйки 50х (Джулианна Мур), которая читает роман Вирджинии Вульф и вдруг решает покончить с собой (не иначе как на почве подавленной сексуальности опять же), бросив заботливого мужа и ангельски послушного ребенка;
3) нью-йоркской деятельницы искусств 2000х (Мерил Стрип), которая, благодаря реалиям нашего времени, счастливо жената (или замужем, whatever) за своей подругой.
История претенциозная и затянутая, с постоянными ненужными бросками туда-сюда и с отчетливым привкусом мужененавистничества. Музыка маэстро Филипа Гласса красива, но звучит настолько громко, что местами забивает диалоги и, назойливо повторяясь на протяжении фильма, к концу навязает в ушах. Моей любимой Мерил Стрип досталась самая большая, но самая неинтересная роль, хотя и с ней она сделала все, что могла; к Николь Кидман я равнодушен, хотя любопытно было увидеть ее совершенно неузнаваемой, а вот Джулианна Мур… к этой актрисе у меня сложное отношение, что-то вроде неприязненного уважения. После просмотра этой картины оно сменилось неприязненным восхищением – настолько блистательно была сыграна ее героиня, на голову выше двух других. И еще один персонаж запал в душу – пронзительный и трагический Эд Харрис в роли поэта, умирающего от СПИДа. Из-за этих двух ролей я не жалею, что посмотрел эту картину. Не хочу сказать, что она плоха – многим может и понравиться, но на мой взгляд, не соответствует собственной претензии на шедевр.
Фильм "Чтец" стал для меня одним из открытий 2009 года. Прежде всего я имею в виду его первую половину – прекрасно снятую историю любви 15-летнего мальчика Дэвида Кросса и взрослой женщины Кейт Уинслет. Дальнейшие кровь и слюни… пардон, шульд унд зюне понравились гораздо меньше, однако запомнилось имя прежде неизвестного мне режиссера Стивена Долдри, и стало интересно, что он снимал еще. По общему мнению, "Чтец" – это все-таки не совсем то, а вот более ранние "Часы" – это и есть его настоящий шедевр!
Посмотрел. И впрямь, фильм имеет все задатки шедевра: интересную литературную основу, талантливых актеров (главным образом, актрис), красивую картинку и классную музыку. Отчего же мне было так мутно и тоскливо его смотреть, что я едва домучил до конца в несколько приемов? В целом, картина напоминает торт, который печет одна из героинь – все ингредиенты доброкачественные: мука, яйца, масло и шоколад, а на выходе – несъедобный продукт, идущий прямиком в мусорное ведро.
"Часы" – это история трех женщин с лесбийскими наклонностями, проживающих в трех временнЫх пластах:
1) писательницы Вирджинии Вульф (Николь Кидман) в Англии 20х годов, которая мучительно пишет роман, сражаясь с депрессией и своей подавленной сексуальностью;
2) калифорнийской домохозяйки 50х (Джулианна Мур), которая читает роман Вирджинии Вульф и вдруг решает покончить с собой (не иначе как на почве подавленной сексуальности опять же), бросив заботливого мужа и ангельски послушного ребенка;
3) нью-йоркской деятельницы искусств 2000х (Мерил Стрип), которая, благодаря реалиям нашего времени, счастливо жената (или замужем, whatever) за своей подругой.
История претенциозная и затянутая, с постоянными ненужными бросками туда-сюда и с отчетливым привкусом мужененавистничества. Музыка маэстро Филипа Гласса красива, но звучит настолько громко, что местами забивает диалоги и, назойливо повторяясь на протяжении фильма, к концу навязает в ушах. Моей любимой Мерил Стрип досталась самая большая, но самая неинтересная роль, хотя и с ней она сделала все, что могла; к Николь Кидман я равнодушен, хотя любопытно было увидеть ее совершенно неузнаваемой, а вот Джулианна Мур… к этой актрисе у меня сложное отношение, что-то вроде неприязненного уважения. После просмотра этой картины оно сменилось неприязненным восхищением – настолько блистательно была сыграна ее героиня, на голову выше двух других. И еще один персонаж запал в душу – пронзительный и трагический Эд Харрис в роли поэта, умирающего от СПИДа. Из-за этих двух ролей я не жалею, что посмотрел эту картину. Не хочу сказать, что она плоха – многим может и понравиться, но на мой взгляд, не соответствует собственной претензии на шедевр.
Labels:
cinema,
drama,
Ed Harris,
Hours,
Julianne Moore,
Meryl Streep,
Nicole Kidman,
Stephen Daldry
Friday, December 11, 2009
"Adam Resurrected (Воскрешенный Адам)" реж. Пол Шрейдер
Однажды летом 1961 года Адам Штайн (Джефф Гольдблум), житель одного из тель-авивских пансионов, в очередной раз немного придушил свою квартирную хозяйку. Фрау Эдельзон долго колебалась, ведь Адам – не простой постоялец, и их связывает нечто большее, чем деловые отношения, однако после того, как он, adding insult to injury, показал ей задницу сквозь замочную скважину, не стерпела и позвонила Куда Следует. Приехали два санитара на голубой машине, надели на герра Штайна наручники и отвезли туда, где его давно заждались – в Психиатрический реабилитационный центр для жертв Голокоста в пустыне Негев – суперсовременную клинику, построенную на деньги американских спонсоров. Здесь его заждались все – и врачи, и пациенты, и даже бутылки виски, спрятанные за каждой батареей. Ведь Адам не просто пациент – он ясновидящий и экстрасенс, могущий читать мысли, усилием воли останавливать сердце, кровоточить любой частью тела и даже предугадывать курс акций на Нью-Йоркской бирже – на этой его способности в значительной мере зиждется благосостояние Центра и его обитателей. Врачи позволяют Адаму лечить их, под гипнотическим взглядом его глубоких черных глаз тает неприступная холодная красавица – старшая медсестра Джина (Айелет Зурер) и позволяет проделать с ней все, что ему заблагорассудится, а пациенты на него буквально молятся, видя в нем нового Мессию.
Однако, помимо всех этих уникальных качеств, есть у Адама одна странность – стоит ему услышать собачий лай или хотя бы почувствовать собачье присутствие даже сквозь стены и запертые двери, как он теряет рассудок, становится на четвереньки, рычит, лает, брызжет слюной и бросается на людей. Когда-то до войны он был знаменитым и преуспевающим клоуном, сначала выступал в кабаре, а к концу 30-х обзавелся собственным цирком в Берлине. Особенно ловко ему удавалось изображать всяческих животных, и эта способность впоследствие сыграла с ним злую шутку…
Однажды во время выступления Адам прочел мысли одного из зрителей – странного и нервного молодого человека по фамилии Кляйн (Уиллем Дефо), собиравшегося этим вечером свести счеты с жизнью, и спас его от самоубийства. Много лет спустя, нацисты закрыли цирк Штайна, застрелили его ручного медведя, а самого Адама с женой и дочерьми отправили в концлагерь, где комендантом оказался тот самый Кляйн. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным – памятуя о своем чудесном спасении, Кляйн взял Адама к себе в дом в качестве… собаки – компаньона для своего настоящего пса Рекса, дабы Адам своими ужимками и трюками отвлекал его от тягот и излишеств комендантской службы: "Жизнь за жизнь, Адам – твоя за мою." – "Герр комендант, моя семья…" – "Адам, ты уже торгуешься! Вот он, семитский феномен в действии, прямо у моих ног." Семью Кляйн отправил-таки в газовую камеру, спокойно объяснив впоследствии, что спасти их было бы можно, но "неудобно" – пришлось бы давать объяснения. "Физически" Адаму повезло, насколько это слово вообще применимо к узнику концлагеря – его оставили в живых, ползать на четвереньках по комендантской квартире – это не таскать камни в карьере, а собачья пайка в смысле содержания белков, жиров и углеводов гораздо сытнее пайки заключенного, но эти годы стали для него ежедневной и ежечасной моральной пыткой. В конце войны, добровольно отправляясь в мир иной (идея суицида так и не оставила его за все эти годы), комендант неожиданно отблагодарил Адама за службу – подписал одну бумагу, и мирное время Адам встретил весьма богатым человеком, при этом абсолютно раздавленным унижением и чувством вины за гибель семьи, презираемым товарищами по несчастью, отвернувшимися от него как прислужника нацистов, живущего на награбленное золото. Черная тень Кляйна постоянно маячит над ним, и ни годы, ни переезды из страны в страну, ни усилия врачей не могут помочь Адаму…
Надежда на спасение неожиданно появляется вместе с собакой – главврвч обещал Адаму, что "четвероногих с когтями" в клинике никогда не будет. Пробравшись в запертую комнату, Адам обнаруживает некое существо, которое смотрит на него сквозь прорези в простыне и рычит. Это не собака, а его собрат по несчастью – мальчик, которого какие-то изверги воспитали в качестве собаки (его предысторию нам не сообщают). Он ходит на четвереньках, прячется под койку, не говорит, а только лает, рычит и скулит. При виде этого существа, которое за свою короткую жизнь вынесло еще больше издевательств, чем он сам, у Адама появляется надежда: если он сумеет вернуть мальчика-собаку к человеческой жизни, значит сможет исцелить и себя…
* * *
Как известно, самый верный способ получить "Оскар" – это снять фильм о Голокосте, однако ни Гольдблуму ни Шрейдеру Оскаров на сей раз не досталось – видимо, слишком далеко ушли они от голливудского шаблона. Зрителям не показывают традиционных ужасов, не пытаются разжалобить и выжать слезу. При скрупулезном внимании к деталям, картина несколько условна, напоминает театральную постановку и весь ужас в ней чисто психологического свойства. Тем труднее задача, стоящая перед актерами, прежде всего перед Джеффом Гольдблумом, который присутствует буквально в каждом кадре. Его персонаж – комедиант, манипулятор и страдалец в одном лице, и переход между этими состояниями происходит практически мгновенно, когда трагические сцены перемежаются черно-комическими* – роль требующая мастерства и огромной самоотдачи. Я не видел Джеффа в главной роли со времен незабвенной "Мухи", и успел подзабыть, насколько он классный актер! Адам – несомненно лучшая его роль, за которую он вполне заслуживал Оскара. Однако в фильме есть еще две актерских работы, заслуживающих особого упоминания: Уиллем Дефо в роли Кляйна и юный румынский дебютант Тудор Рапитеану в роли мальчика-собаки – вот кто вызывает одновременно и жалость и жуть, а кульминационный момент, когда Адам в буквальном смысле ставит его на ноги – по-моему, самая душераздирающая сцена.
Визуально картина сделана превосходно: черно-белые флэшбэки из довоенных и военных времен, для цветных сцен использовался кросс-процесс, что сделало пейзажи пустыни бледно-пастельными, а интерьерам клиники придало холодно-стерильный голубоватый оттенок. Декорации в фильме минималистские, а основное внимание отдано актерам – очень много выразительных крупных планов.
Вот несколько кадров (кликабельно), которые дают некоторое представление о визуальном стиле, но лучше посмотрите фильм целиком.
__________________________________
* Из комических моментов отмечу сцену "собачьей любви" между Адамом и медсестрой Джиной, которая, в качестве прелюдии, катается по полу, раскинув "лапы", лает и скулит, а также сцену, когда Адам и Кляйн переодевают Рекса в костюм заключенного для маскарада на Пурим.
God is out to lunch. He left a note, see it on your arm.
Однажды летом 1961 года Адам Штайн (Джефф Гольдблум), житель одного из тель-авивских пансионов, в очередной раз немного придушил свою квартирную хозяйку. Фрау Эдельзон долго колебалась, ведь Адам – не простой постоялец, и их связывает нечто большее, чем деловые отношения, однако после того, как он, adding insult to injury, показал ей задницу сквозь замочную скважину, не стерпела и позвонила Куда Следует. Приехали два санитара на голубой машине, надели на герра Штайна наручники и отвезли туда, где его давно заждались – в Психиатрический реабилитационный центр для жертв Голокоста в пустыне Негев – суперсовременную клинику, построенную на деньги американских спонсоров. Здесь его заждались все – и врачи, и пациенты, и даже бутылки виски, спрятанные за каждой батареей. Ведь Адам не просто пациент – он ясновидящий и экстрасенс, могущий читать мысли, усилием воли останавливать сердце, кровоточить любой частью тела и даже предугадывать курс акций на Нью-Йоркской бирже – на этой его способности в значительной мере зиждется благосостояние Центра и его обитателей. Врачи позволяют Адаму лечить их, под гипнотическим взглядом его глубоких черных глаз тает неприступная холодная красавица – старшая медсестра Джина (Айелет Зурер) и позволяет проделать с ней все, что ему заблагорассудится, а пациенты на него буквально молятся, видя в нем нового Мессию.
Однако, помимо всех этих уникальных качеств, есть у Адама одна странность – стоит ему услышать собачий лай или хотя бы почувствовать собачье присутствие даже сквозь стены и запертые двери, как он теряет рассудок, становится на четвереньки, рычит, лает, брызжет слюной и бросается на людей. Когда-то до войны он был знаменитым и преуспевающим клоуном, сначала выступал в кабаре, а к концу 30-х обзавелся собственным цирком в Берлине. Особенно ловко ему удавалось изображать всяческих животных, и эта способность впоследствие сыграла с ним злую шутку…
Однажды во время выступления Адам прочел мысли одного из зрителей – странного и нервного молодого человека по фамилии Кляйн (Уиллем Дефо), собиравшегося этим вечером свести счеты с жизнью, и спас его от самоубийства. Много лет спустя, нацисты закрыли цирк Штайна, застрелили его ручного медведя, а самого Адама с женой и дочерьми отправили в концлагерь, где комендантом оказался тот самый Кляйн. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным – памятуя о своем чудесном спасении, Кляйн взял Адама к себе в дом в качестве… собаки – компаньона для своего настоящего пса Рекса, дабы Адам своими ужимками и трюками отвлекал его от тягот и излишеств комендантской службы: "Жизнь за жизнь, Адам – твоя за мою." – "Герр комендант, моя семья…" – "Адам, ты уже торгуешься! Вот он, семитский феномен в действии, прямо у моих ног." Семью Кляйн отправил-таки в газовую камеру, спокойно объяснив впоследствии, что спасти их было бы можно, но "неудобно" – пришлось бы давать объяснения. "Физически" Адаму повезло, насколько это слово вообще применимо к узнику концлагеря – его оставили в живых, ползать на четвереньках по комендантской квартире – это не таскать камни в карьере, а собачья пайка в смысле содержания белков, жиров и углеводов гораздо сытнее пайки заключенного, но эти годы стали для него ежедневной и ежечасной моральной пыткой. В конце войны, добровольно отправляясь в мир иной (идея суицида так и не оставила его за все эти годы), комендант неожиданно отблагодарил Адама за службу – подписал одну бумагу, и мирное время Адам встретил весьма богатым человеком, при этом абсолютно раздавленным унижением и чувством вины за гибель семьи, презираемым товарищами по несчастью, отвернувшимися от него как прислужника нацистов, живущего на награбленное золото. Черная тень Кляйна постоянно маячит над ним, и ни годы, ни переезды из страны в страну, ни усилия врачей не могут помочь Адаму…
Надежда на спасение неожиданно появляется вместе с собакой – главврвч обещал Адаму, что "четвероногих с когтями" в клинике никогда не будет. Пробравшись в запертую комнату, Адам обнаруживает некое существо, которое смотрит на него сквозь прорези в простыне и рычит. Это не собака, а его собрат по несчастью – мальчик, которого какие-то изверги воспитали в качестве собаки (его предысторию нам не сообщают). Он ходит на четвереньках, прячется под койку, не говорит, а только лает, рычит и скулит. При виде этого существа, которое за свою короткую жизнь вынесло еще больше издевательств, чем он сам, у Адама появляется надежда: если он сумеет вернуть мальчика-собаку к человеческой жизни, значит сможет исцелить и себя…
* * *
Как известно, самый верный способ получить "Оскар" – это снять фильм о Голокосте, однако ни Гольдблуму ни Шрейдеру Оскаров на сей раз не досталось – видимо, слишком далеко ушли они от голливудского шаблона. Зрителям не показывают традиционных ужасов, не пытаются разжалобить и выжать слезу. При скрупулезном внимании к деталям, картина несколько условна, напоминает театральную постановку и весь ужас в ней чисто психологического свойства. Тем труднее задача, стоящая перед актерами, прежде всего перед Джеффом Гольдблумом, который присутствует буквально в каждом кадре. Его персонаж – комедиант, манипулятор и страдалец в одном лице, и переход между этими состояниями происходит практически мгновенно, когда трагические сцены перемежаются черно-комическими* – роль требующая мастерства и огромной самоотдачи. Я не видел Джеффа в главной роли со времен незабвенной "Мухи", и успел подзабыть, насколько он классный актер! Адам – несомненно лучшая его роль, за которую он вполне заслуживал Оскара. Однако в фильме есть еще две актерских работы, заслуживающих особого упоминания: Уиллем Дефо в роли Кляйна и юный румынский дебютант Тудор Рапитеану в роли мальчика-собаки – вот кто вызывает одновременно и жалость и жуть, а кульминационный момент, когда Адам в буквальном смысле ставит его на ноги – по-моему, самая душераздирающая сцена.
Визуально картина сделана превосходно: черно-белые флэшбэки из довоенных и военных времен, для цветных сцен использовался кросс-процесс, что сделало пейзажи пустыни бледно-пастельными, а интерьерам клиники придало холодно-стерильный голубоватый оттенок. Декорации в фильме минималистские, а основное внимание отдано актерам – очень много выразительных крупных планов.
Вот несколько кадров (кликабельно), которые дают некоторое представление о визуальном стиле, но лучше посмотрите фильм целиком.
__________________________________
* Из комических моментов отмечу сцену "собачьей любви" между Адамом и медсестрой Джиной, которая, в качестве прелюдии, катается по полу, раскинув "лапы", лает и скулит, а также сцену, когда Адам и Кляйн переодевают Рекса в костюм заключенного для маскарада на Пурим.
Labels:
Adam Resurrected,
Ayelet Zurer,
cinema,
drama,
Jeff Goldblum,
Paul Schrader,
psycho,
Willem Dafoe
Subscribe to:
Posts (Atom)